По мере продвижения в город ему всё чаще попадались его жители, наводящие ужас. На углу одной из улиц увидел маленького мальчика, копающегося в чём-то. Лекс окрикнул мальчишку, тот даже не отреагировал, продолжая что-то запихивать себе в рот. Он окрикнул его посильнее. Мальчишка поднял голову: с одной стороны лица кожа была сильно сморщена, один уголок рта навеки застыл в странном оскале. Лекс увидел то, в чём с удовольствием копался мальчик, и едва удержал еду в желудке: мальчик пальцами выуживал червей из гниющего трупа животного и засовывал себе в рот. Лекс убыстрил шаги.

Даже лучи закатного солнца не скрашивали обстановку, придавая всему окружающему ещё более болезненный вид. Здания выглядели уже не столь разрушенными, но люди, населяющие это страшное место, все как один, могли стать персонажами кошмарных снов. Под стенами одного из домов пёс обгрызал лицо трупа, а с другой стороны мужчина, весело насвистывая, отпиливал мертвецу ноги.

Лекс искал хоть кого-то, не отмеченного печатью болезни или безумия. Остановился возле хорошо сохранившегося здания с чуть покосившейся дверью, постучал костяшками пальцев. Дверь тут же распахнулась, в проёме появилась тучная женщина.

– Я ищу Назира Змеезуба.

Она повернула голову в сторону:

– Он ищет Назира.

Вперёд проскользнул тощий, тщедушный человек с абсолютно лысой головой, на которой был вытатуирован лабиринт. Вышедший хмуро оглядел Лекса с головы до ног.

– Пошли, коня оставь. Тино? присмотрит.

Жеребец явно был против этой идеи. Лекс кое-как стреножил его, но тот продолжал дико ржать. Лекс пошёл за мужчиной. Они блуждали некоторое время по тёмным переулкам. Наконец, мужчина остановился перед приземистым зданием, толкнул дверь внутрь, приглашая Лекса войти.

– Проходи. Прямо по коридору и первый поворот налево.

Лекс с опаской заглянул в тёмное помещение, но выбора не было. Он прошёл всего пару метров и вдруг понял, что шагнул в пустоту. Одновременно с его криком захлопнулась дверь. Лекс больно ударился затылком при падении и на время отключился.

Он очнулся оттого, что какой-то грызун покусывал палец на правой руке. Лекс сжал ладонь, схватив грызуна, и швырнул его в темноту. Раздался слабый писк и звук мягкого удара об стену. Шорох множества лапок дал знать, что крыс тут немало. Лекс приподнялся, голова немного кружилась. Было темно, но глаза всё же различали смутные очертания предметов. В противоположном углу ямы виднелась куча тряпья, на самом деле оказавшаяся сильно обгрызенным телом.

Прекрасно. Попался в ловушку. Интересно, что за участь ему уготована? И сколько времени прошло с момента его отключки? Наверняка уже поздний вечер или начало ночи. Лекс мерил шагами довольно просторную яму, ощупывал стены, пробуя, можно ли выкарабкаться. Бесполезно. Земля была мягкой и сразу же начинала осыпаться. Так он только добьётся того, что похоронит заживо сам себя. Он сел у стены, пытаясь уложить события прошедшего дня в голове.

Слишком насыщенный день, слишком много впечатлений. Едва он закрывал глаза, как под сомкнутыми веками вспыхивали яркие картины минувшего дня. А где же Ани? Неужели он зря проделал весь этот путь? Он сосредоточился и едва не вскрикнул от радости. Она была здесь, её присутствие явственно ощущалось в забытом городе. Он попытался точнее определить расстояние, отделявшее их друг от друга, но не смог. Нить пульсировала, ярко светясь в его сознании, но не больше. Витающее в воздухе безумие не хуже молитвенного экстаза окружало его разум пеленой. Она была не столь плотной, но всё же мешала.

Лекс улыбнулся, и прикрыл глаза, надеясь уснуть, чтобы набраться сил. И если немногим раньше он ломал голову над тем, какая участь ему уготована, сейчас его заботило только одно – пережить эту ночь. Стоило ему только немного задремать, как крысы вылезали из своих щелей и принимались сновать туда-сюда, задевая его мерзкими хвостами. А особенно смелые и вовсе пытались попробовать его на вкус. Он даже обрадовался такому соседу, как труп неподалёку. Если бы крысы были голодны, ему пришлось бы туго. В Нуа он однажды видел казнь государственного изменника, которого поместили в небольшой стеклянный ящик, пустив следом голодных крыс. Зрелище было не из приятных и запомнилось Лексу надолго.

О том, что бессонная ночь сменилась днём Лекс мог судить только по тому, как немного посветлело вокруг. Крысы уползли восвояси, наверняка ожидая очередного ночного пиршества. Лекс ненадолго забылся тревожным сном. А проснувшись, начал громко кричать, пытаясь привлечь к себе внимание. Он едва не сорвал голос, прежде чем услышал торопливые шаги, будто кто-то очень спешил. У края ямы слышалась возня и странное поскуливание.

– Я хочу увидеть Назира Змеезуба! – что есть мочи крикнул Лекс.

– Не ори, – одёрнул его чей-то грубый голос.

Лекс поднял голову, увидев склонившегося косматого типа с масляной лампой в руке. А рядом с ним на четвереньках, будто животное, сидел обнажённый человек, часто дыша и скаля остро заточенные зубы.

– Мне нужен Назир Змеезуб. Он должен мне.

– Вот как? Если тебя не сожрут крысы до его возвращения, то встретишься с ним.

На этом косматый закончил общение с пленником и ушёл восвояси. Лекс злобно выругался. Страшно хотелось есть, пить хотелось ещё больше, но хуже всего были медленно тянущиеся часы ожидания. Наконец, косматый тип вернулся.

– Эй ты, я брошу верёвку, забираешься по ней. А потом будешь вести себя, как примерная девочка, и делать всё, что велю. Или познакомишься с моим псом.

Возле ног косматого радостно запрыгал тот, кого он именовал псом. На дно ямы опустился конец верёвки. Лекс крепко ухватился за неё и начал подниматься, опираясь ногами на стену, то и дело осыпающуюся под ногами. Косматый протянул ему чёрный мешок, велев надеть на голову, стянул запястья верёвкой и потянул за собой. Лекс почувствовал, что они вышли на улицу, некоторое время петляя по закоулкам. Наконец, остановились перед какой-то дверью, и вошли внутрь.

Косматый пнул Лекса по щиколоткам и толкнул его, заставляя опуститься на колени. Когда с его головы сдёрнули чёрный мешок, он не сразу привык к яркому свету, подслеповато щурясь в окружающее его пространство. Его глазам предстала странная картина: роскошь и убожество смешивались так тесно, что выглядели одинаково отталкивающе.

Под ногами были расстелены дорогие ковры ручной работы, загаженные грязью и пятнами от крови и вина. Вокруг него стояли мужчины самых разных возрастов, одетые, словно щеголи, или едва обёрнутые в рваное тряпьё. Виднелись среди мрачных, жестоких лиц и несколько женщин, не уступающих мужчинам в количестве навешенного на них оружия и татуировок, украшающих тело. Лекс оглянулся на косматого, что привёл его сюда. При дневном свете он выглядел ещё более устрашающе, а его человекопёс и вовсе заставлял поневоле отводить глаза.

Посреди зала на некотором возвышении, покрытом роскошными шкурами раанджи сидел он. Назир Змеезуб. Лекс сразу узнал это жестокое лицо, будто вытесанное из камня, с тяжёлой челюстью и колючим взглядом глубоко посаженных глаз. Назир был раздет по пояс, лишь на плечи был накинут шелковый халат из тех, что носили высокородные. Он оставался всё тем же, лишь на теле добавилось татуировок. Помнится, на его шее не красовалась разинутая пасть змеи.